Но множество слабых снежинок образуют буран
ЧЕЛОВЕК С ОСТРОВОВ
Неделя до весны… Обычно к этому времени от снега не оставалось и воспоминаний. Из-за близости моря в Скироне умеренная зима, ранняя весна, прохладное лето и поздняя осень. Обильные снегопады довольно редки, в основном льют дожди. Но не в этом году. И я не особо верю в «аномалии». Ещё меньше — в совпадения. Месяц назад Берган объявил войну островам — и вот уже месяц центральную часть империи заносит снегом. Мы только начинаем разрабатывать системы контроля климата. Кто поручится, что учёные того же Сайо нас не опередили? Это в газетах рисуют карикатуры, изображающие островитян в юбках из пальмовых листьев на фоне хлипких соломенных хижин. В Кергар посольство прибыло на вполне современных кораблях, ничем не уступающих имперским.
Вряд ли Шен захочет со мной откровенничать, да и нехороший истерический смех говорит о том, что островитянина лучше лишний раз не беспокоить. Пусть отдохнёт. Около трёх часов я отнесла ему пюре с протёртым мясом. Он спал, пришлось осторожно дотронуться до руки. Кожа показалась мне ледяной.
— Вам не холодно? — спросила, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
— Холодно, — с вызовом ответил он. — У вас в доме отключено отопление?
— Вчера я поставила его на максимум.
Подошла к комоду, вынула тёплый плед и шерстяные носки, которые вязала ещё Зея.
— Возьмите. После островов вы должны постоянно мёрзнуть.
Шен смерил меня мрачным взглядом исподлобья.
— Так вы понимаете, что я не раскенец?
— Разумеется. Я тоже не страдаю идиотизмом. Выпейте горячий чай, сразу согреетесь.
Он обхватил кружку обеими руками, грея пальцы. Машинально подумала, что ему не мешало бы постричь ногти — когда-то явно ухоженные, они изрядно отросли.
— Занятная у вас мораль. Вы знаете, что я попал в империю незаконно, и закрываете на это глаза.
— Я купила вас легально. Остальное меня не интересует.
— Даже то, что я подданный чужого государства? Ваш враг?
— В настоящий момент вы — мой инго, Шен. Пожалуйста, ешьте, а то опять всё остынет.
Он проглотил всё за несколько минут, натянул носки, лёг и отвернулся к стенке. Я укрыла его пледом поверх одеяла. В следующий раз я пришла в половине седьмого с овощами и котлетами. Настенное бра освещало пустую спальню: Шен рассматривал себя в поясном зеркале в ванной. Отросшие почти на дюйм волосы торчали во все стороны.
— С этими повязками можно мыться? — спросил он недовольно.
— Ещё утром вы еле держались на ногах, — заметила я, стараясь не обращать внимания на вызывающий тон. — Подождите хотя бы пару дней.
— Не переношу грязь, — скривился островитянин.
— Как все нормальные люди. Завтра вечером придёт доктор, он скажет, что вам можно, а что нельзя.
— Визиты доктора, вероятно, недешёвы? — ухмыльнулся он. — Вам не жаль выбрасывать столько денег на раба?
— Забочусь о своём имуществе, — вернула ему издёвку.
Шен не нашёлся что ответить. Быстро съел овощи, забрался в кровать и пробурчал:
— Не гасите свет.
Боится темноты? Забавно, конечно, но не повод для шуток. К тому же меня радовало уже то, что он безропотно ест и не пытается бежать. Тем не менее задвигать засов я не забывала. На ночь я принесла островитянину тёплого молока с бисквитами, полусонный Шен покорно перекусил, и мы обошлись совсем без слов. Прежде чем лечь спать, я вышла во двор.
Фонари освещали сверкающее белое поле, в лучах света искрился падающий снег. Ступеньки заднего входа сравнялись с сугробами, на соседней крыше красовалась снежная шапка высотой в ярд. Над моим домом, не сомневаюсь, была такая же. Царила необычная для города тишина. Я задрала голову и смотрела в чёрное небо, ощущая себя крошечной и жалкой в сравнении с этой бесконечностью. Так странно, так неуютно. Словно ты — одна из миллиарда снежинок, носимых ветром. Безликая, безголосая, беззащитная.
Но множество слабых снежинок образуют буран.
